- Здесь ничего нет, – уверенным голосом сообщает вбежавший в дверь стажер, которого я называю Веснушка – настоящего его имени запоминать все равно смысла нет, ибо работать ему здесь недолго.
- Иметь глаза – это счастье, мистер Килли, – сидящий передо мной широкоплечий человек имя это, однако, помнит. Если кто и должен быть здесь, то это Джарвис Олливандер, проработавший в аврорате обе войны и всё время между ними. – Но если вы этого не видите, это не значит, что этого нет.
Он говорит это, ни на мгновение не оторвавшись от расколотого на две части деревянного стола, изучением которого занят уже пятнадцать минут. Раскрасневшийся Веснушка, с раскрытым ртом выбежавший из комнаты со скоростью Нимбуса-2002, конечно же не будет рассказывать вечером своим друзьям за кружкой сливочного пива (которое он тоже вряд ли будет пить) о том, как за пять минут обошел двухэтажный коттедж целиком и вынес вердикт, что он чист. «Ищейка», – вот что он выдавит из себя, глядя исподлобья на тех несчастных, которые по каким-то причинам готовы его слушать. Я уже имел глупость побеседовать с Великаном, закончившим стажировку у Олливандера после первого же задания – именно это слово он прошипел, сжимая с равной силой кулаки и челюсти. Сейчас он перекладывает бумажки на одном из верхних этажей Министерства, да и это ему досталось после хлопот то ли дяди, то ли тёти. Нет оснований предполагать, что Китобой, Ромашка и Подарок-моей-невесты отреагировали на свои провалы иначе.
Моё дело не искать, иначе, наверно, и меня бы здесь уже давно не было. А спустя три года работы с Олливандером я уже не испытываю необходимости отворачиваться от окна, через которое наблюдаю за происходящим снаружи с палочкой наготове, чтобы узнать, закончил он или нет. Пять, десять, пятнадцать ли минут – в конце всегда раздается привычное…
– Следующая комната.
Последний раз окинув взглядом заросли за окном, я наконец делаю это и в отношении комнаты. Деревянные стены, шкаф в углу покрыт месячным слоем пыли, стол у двери всё так же расколот пополам, как и пятнадцать минут назад.
– Что-то есть? – по привычке спрашиваю я. Сорокалетний аврор смотрит на меня с непониманием, хотя незнающий человек назвал бы это выражение лица: «Ты что, совсем тупой?»
– Всегда что-то есть, – меня давно волнует один вопрос – моргает ли он когда-нибудь? – Ты дышишь, ешь, спишь, пользуешься магией, разговариваешь, ты носишь одежду и обувь, у тебя есть руки, нос, рот, грязь на ботинке, а край твоей мантии порван и где-то висят нитки с него. Даже будучи Волдемортом, Дамблдором или самим Великим Мерлином ты не мог бы не оставить никаких следов. Всегда что-то есть.
Спросите меня, кто самый веселый человек в Министерстве Магии, и я отвечу, ни секунды не сомневаясь – Джарвис Олливандер, разумеется. А я – морщерогий кизляк из той газеты, что мне когда-то довелось прочесть.
– Три человека, – уже идя к двери, добавляет он. – Двое из них сидели за этим столом вчера, когда он еще был целым. Один из них столь же неаккуратен, как младенец, делающий свои дела в пеленку, другой любит огневиски так же сильно, как студенты Хогвартса любят потешаться над своими друзьями, а третий… – он вдруг останавливается прямо у двери, так что мы едва не сталкиваемся. – На втором этаже, считает себя младшим братом, которому досталась мантия-невидимка, но хотя Старшую Палочку он у брата и отобрал, ему все-таки стоило бы успокоить свой нервный тик, иначе единственным, кто его не заметит, будет мистер Килли.
Я слышал много россказней об этом человеке. Говорят, что это погоню на след Розье он навел по трем шерстяным катышкам с мантии, которые тот оставил, когда точно так же прятался в заброшенном поместье. Что Пиритса привлекли к суду из-за белых перчаток, которые он не смог до конца очистить. Что Стэн Шанпайк не оказался за решеткой только благодаря тому, что во время нападений при нём не было счастливой монетки, с которой он никогда не расставался. Много чего говорят. Но одну из этих историй я представляю себе особенно ярко, когда вижу лицо аврора-эксперта в таких ситуациях, как эта.
Конец 1981 года мало для кого выдался несчастным. Я был тогда еще пацаном и не представлял, что ждет нас меньше, чем через пятнадцать лет. Падение Темного Лорда, массовые признания Пожирателей, легкость, которую все ощущали, и «Мальчик-который-выжил» у всех на устах. Он был одним из тех, для кого эта дата совсем не стала счастливой, но каково было другой семье, на которую он привлек горе своим избранничеством?
Говорят, что внутрь дома не решился войти никто – ждали прибытия колдомедиков в соответствии с решением Крауча, выскочившего наружу через две минуты после попытки войти. Не знаю, можно ли назвать решением слова, выдавленные между плохо скрываемыми рвотными порывами. Вальпургиевых рыцарей взяли уже снаружи, то ли когда они в изнеможении вывалились на воздух, то ли когда собирались бежать. Четыре Пожирателя, одному из которых не было двадцати лет, десяток авроров, один из которых претендовал на кресло министра, звался Железный Крауч и был кровным отцом этого недомерка, и еще пара человек из Ордена Феникса, чьи друзья сейчас были внутри. Самые смелые стояли в двух метрах от входной двери, аврорат создавал видимость патрулирования и охраны арестованных, а Железный Крауч в гробовом молчании стоял над своим сыном, не находя в себе сил снова взглянуть на дело его рук. Говорят, он даже заткнуть ржущую как лошадь Беллатрикс Лестрейндж сил не имел. Я не знаю, что заставило аврора, который был ровесником валяющемуся на траве Пожирателю, открыть дверь и войти внутрь. Совесть, желание поскорее закончить это, невозможность дальше слушать доносящиеся изнутри звуки или действительно железная воля, не позволившая спрятаться за спины тех, кто терся у дверей, но всё же он вошел внутрь. Говорят, тогда он отбросил в сторону человека с белым, как полотно, лицом, попытавшегося его остановить. Говорят еще, что его собственное лицо тогда еще выражало гораздо больше, чем сейчас.
– Есть успехи, мистер Флориш? – спрашивает он, когда мы переходим в следующую комнату. Наш второй стажер сейчас занят изучением чего-то у лестницы на второй этаж. Веснушка изо всех сил делает вид, что просматривает книги.
Кудряшка прикладывает палец к губам и жестом просит нас подойти.
– Один из них ещё здесь, – сообщает он нам шепотом. – На улице есть следы использования магии, и в некоторых местах… Я думаю, кто-то прячется в пристройке рядом с домом.
– Преступник еще здесь? – осведомляется Веснушка во всеуслышание. Вот уж кто действительно никогда не слышал об осторожности. – Я приведу его. Ведь один в поле, – на этих словах он поднимает палец вверх с видом человека, которому известно всё на свете. – Не воин.
– Не представляю, где вы слышали такую глупость, – не остается сомнений, что Олливандер своими глазами видел, на что способен один человек.
***
Два письма пришло во время обеда. Одно написано моим прадедом, и он хочет, чтобы я в ближайшее время дал ответ – готов ли я стать его наследником? Если тебе известно, каково это – всю жизнь ждать вопроса и наконец услышать его, то ты поймешь, что это значит.
Но второе написано моим дедом. Он избран в министерский совет, и теперь хочет укрепить позиции нашей семьи в обществе, так что предлагает мне устроить любую карьеру по моему желанию. Если ты знаешь, что такое отречение от собственного сына, то ты поймешь, почему выбор между предложениями от деда и от прадеда является проблемой.
«Ты наследник», - говорят они. «Тебе решать», - говорят они. «За тобой будущее», - говорят они. Выбери одного из нас и тем самым скажи, кто был прав. Ведь будущее за тобой, а именно время должно всех рассудить. Ведь ты наследник, и если ты выберешь путь, то он и будет будущим, а значит, правильным. Ведь тебе решать…
Подтверди, что я был прав. Выбери меня.
До разговора с Доминик я действительно думал о том, чтобы отказаться от обоих предложений и сбежать. Теперь я знаю, что это было бы не решением проблемы, а бегством от неё. Я знаю, что должен сделать. И знаю, кто поможет мне в этом лучше всего.
– Мистер Флориш… можно с вами поговорить?
- Иметь глаза – это счастье, мистер Килли, – сидящий передо мной широкоплечий человек имя это, однако, помнит. Если кто и должен быть здесь, то это Джарвис Олливандер, проработавший в аврорате обе войны и всё время между ними. – Но если вы этого не видите, это не значит, что этого нет.
Он говорит это, ни на мгновение не оторвавшись от расколотого на две части деревянного стола, изучением которого занят уже пятнадцать минут. Раскрасневшийся Веснушка, с раскрытым ртом выбежавший из комнаты со скоростью Нимбуса-2002, конечно же не будет рассказывать вечером своим друзьям за кружкой сливочного пива (которое он тоже вряд ли будет пить) о том, как за пять минут обошел двухэтажный коттедж целиком и вынес вердикт, что он чист. «Ищейка», – вот что он выдавит из себя, глядя исподлобья на тех несчастных, которые по каким-то причинам готовы его слушать. Я уже имел глупость побеседовать с Великаном, закончившим стажировку у Олливандера после первого же задания – именно это слово он прошипел, сжимая с равной силой кулаки и челюсти. Сейчас он перекладывает бумажки на одном из верхних этажей Министерства, да и это ему досталось после хлопот то ли дяди, то ли тёти. Нет оснований предполагать, что Китобой, Ромашка и Подарок-моей-невесты отреагировали на свои провалы иначе.
Моё дело не искать, иначе, наверно, и меня бы здесь уже давно не было. А спустя три года работы с Олливандером я уже не испытываю необходимости отворачиваться от окна, через которое наблюдаю за происходящим снаружи с палочкой наготове, чтобы узнать, закончил он или нет. Пять, десять, пятнадцать ли минут – в конце всегда раздается привычное…
– Следующая комната.
Последний раз окинув взглядом заросли за окном, я наконец делаю это и в отношении комнаты. Деревянные стены, шкаф в углу покрыт месячным слоем пыли, стол у двери всё так же расколот пополам, как и пятнадцать минут назад.
– Что-то есть? – по привычке спрашиваю я. Сорокалетний аврор смотрит на меня с непониманием, хотя незнающий человек назвал бы это выражение лица: «Ты что, совсем тупой?»
– Всегда что-то есть, – меня давно волнует один вопрос – моргает ли он когда-нибудь? – Ты дышишь, ешь, спишь, пользуешься магией, разговариваешь, ты носишь одежду и обувь, у тебя есть руки, нос, рот, грязь на ботинке, а край твоей мантии порван и где-то висят нитки с него. Даже будучи Волдемортом, Дамблдором или самим Великим Мерлином ты не мог бы не оставить никаких следов. Всегда что-то есть.
Спросите меня, кто самый веселый человек в Министерстве Магии, и я отвечу, ни секунды не сомневаясь – Джарвис Олливандер, разумеется. А я – морщерогий кизляк из той газеты, что мне когда-то довелось прочесть.
– Три человека, – уже идя к двери, добавляет он. – Двое из них сидели за этим столом вчера, когда он еще был целым. Один из них столь же неаккуратен, как младенец, делающий свои дела в пеленку, другой любит огневиски так же сильно, как студенты Хогвартса любят потешаться над своими друзьями, а третий… – он вдруг останавливается прямо у двери, так что мы едва не сталкиваемся. – На втором этаже, считает себя младшим братом, которому досталась мантия-невидимка, но хотя Старшую Палочку он у брата и отобрал, ему все-таки стоило бы успокоить свой нервный тик, иначе единственным, кто его не заметит, будет мистер Килли.
Я слышал много россказней об этом человеке. Говорят, что это погоню на след Розье он навел по трем шерстяным катышкам с мантии, которые тот оставил, когда точно так же прятался в заброшенном поместье. Что Пиритса привлекли к суду из-за белых перчаток, которые он не смог до конца очистить. Что Стэн Шанпайк не оказался за решеткой только благодаря тому, что во время нападений при нём не было счастливой монетки, с которой он никогда не расставался. Много чего говорят. Но одну из этих историй я представляю себе особенно ярко, когда вижу лицо аврора-эксперта в таких ситуациях, как эта.
Конец 1981 года мало для кого выдался несчастным. Я был тогда еще пацаном и не представлял, что ждет нас меньше, чем через пятнадцать лет. Падение Темного Лорда, массовые признания Пожирателей, легкость, которую все ощущали, и «Мальчик-который-выжил» у всех на устах. Он был одним из тех, для кого эта дата совсем не стала счастливой, но каково было другой семье, на которую он привлек горе своим избранничеством?
Говорят, что внутрь дома не решился войти никто – ждали прибытия колдомедиков в соответствии с решением Крауча, выскочившего наружу через две минуты после попытки войти. Не знаю, можно ли назвать решением слова, выдавленные между плохо скрываемыми рвотными порывами. Вальпургиевых рыцарей взяли уже снаружи, то ли когда они в изнеможении вывалились на воздух, то ли когда собирались бежать. Четыре Пожирателя, одному из которых не было двадцати лет, десяток авроров, один из которых претендовал на кресло министра, звался Железный Крауч и был кровным отцом этого недомерка, и еще пара человек из Ордена Феникса, чьи друзья сейчас были внутри. Самые смелые стояли в двух метрах от входной двери, аврорат создавал видимость патрулирования и охраны арестованных, а Железный Крауч в гробовом молчании стоял над своим сыном, не находя в себе сил снова взглянуть на дело его рук. Говорят, он даже заткнуть ржущую как лошадь Беллатрикс Лестрейндж сил не имел. Я не знаю, что заставило аврора, который был ровесником валяющемуся на траве Пожирателю, открыть дверь и войти внутрь. Совесть, желание поскорее закончить это, невозможность дальше слушать доносящиеся изнутри звуки или действительно железная воля, не позволившая спрятаться за спины тех, кто терся у дверей, но всё же он вошел внутрь. Говорят, тогда он отбросил в сторону человека с белым, как полотно, лицом, попытавшегося его остановить. Говорят еще, что его собственное лицо тогда еще выражало гораздо больше, чем сейчас.
– Есть успехи, мистер Флориш? – спрашивает он, когда мы переходим в следующую комнату. Наш второй стажер сейчас занят изучением чего-то у лестницы на второй этаж. Веснушка изо всех сил делает вид, что просматривает книги.
Кудряшка прикладывает палец к губам и жестом просит нас подойти.
– Один из них ещё здесь, – сообщает он нам шепотом. – На улице есть следы использования магии, и в некоторых местах… Я думаю, кто-то прячется в пристройке рядом с домом.
– Преступник еще здесь? – осведомляется Веснушка во всеуслышание. Вот уж кто действительно никогда не слышал об осторожности. – Я приведу его. Ведь один в поле, – на этих словах он поднимает палец вверх с видом человека, которому известно всё на свете. – Не воин.
– Не представляю, где вы слышали такую глупость, – не остается сомнений, что Олливандер своими глазами видел, на что способен один человек.
***
Два письма пришло во время обеда. Одно написано моим прадедом, и он хочет, чтобы я в ближайшее время дал ответ – готов ли я стать его наследником? Если тебе известно, каково это – всю жизнь ждать вопроса и наконец услышать его, то ты поймешь, что это значит.
Но второе написано моим дедом. Он избран в министерский совет, и теперь хочет укрепить позиции нашей семьи в обществе, так что предлагает мне устроить любую карьеру по моему желанию. Если ты знаешь, что такое отречение от собственного сына, то ты поймешь, почему выбор между предложениями от деда и от прадеда является проблемой.
«Ты наследник», - говорят они. «Тебе решать», - говорят они. «За тобой будущее», - говорят они. Выбери одного из нас и тем самым скажи, кто был прав. Ведь будущее за тобой, а именно время должно всех рассудить. Ведь ты наследник, и если ты выберешь путь, то он и будет будущим, а значит, правильным. Ведь тебе решать…
Подтверди, что я был прав. Выбери меня.
До разговора с Доминик я действительно думал о том, чтобы отказаться от обоих предложений и сбежать. Теперь я знаю, что это было бы не решением проблемы, а бегством от неё. Я знаю, что должен сделать. И знаю, кто поможет мне в этом лучше всего.
– Мистер Флориш… можно с вами поговорить?
-
-
17.03.2016 в 01:07-
-
17.03.2016 в 15:33